Этой ночью будет 26 лет, как Боря умер. И тёти Иры теперь тоже нет.
Вечером 16 мы с Димой, чтобы отвлечься, слушали у меня дома МХАТовский "Пиквикский клуб". И ждали звонка с Фадеева.
Сразу после двенадцати позвонила тётя Зоя и сказала, что - всё.
Собрались, будто в сомнамбуле, и поехали.
Зная мою нервность и чересчур истеричное в детстве отношение к смерти, меня поначалу не хотели пустить в Борину комнату, но я успокоил моих и вошёл. Боря был ещё тёплый, лежал с подвязанным подбородком, на его лице было страдальческое выражение...
...Завтра же 40 дней дяди Бэна, она были так дружны. Каждый год 4 августа, в Борин день рождения Инга и дядя Бэн приезжали к нам на дачу. Последний раз прошлым летом. Последний раз.
Дача единственное место, связывающее нас всех, уехавших, ушедших, оставшихся. После убийства Сретенки ублюдком Лужковым дача - моя единственная родина.
В детстве в нашем особнячке на Сретенке Боря часто садился за стоявший у нас концертный Schroder. Сначала по просьбе деда он патетически медленно и возвышенно играл "Хатикву".
Потом, уже по моей просьбе он играл и пел окуджавского Лёньку Королёва.
Меня завораживала эта песня, я стоял сбоку, зачарованно слушал, беззвучно проговаривая слова ...
Journal information