Лично у меня с Иосифом Болеславовичем связана одна история, которую я никогда не забуду, которая говорит о нём как об очень живом, добром, демократичном и житейски мудром человеке. В декабре 1979 группа, состоявшая из студентов двух курсов - нашего и Эльяша - должна была по обмену ехать в Варшаву, в Варшавский театральный институт. Меня и Караулова КГБ пускать не хотело. Из-за доноса Борьки Кагарлицкого. Борька Кагарлицкий, это взятое за шиворот и посаженное в лубянковскую кутузку "интеллектуальное бревно", по выражению незабываемой Ани Дотлибовой, со страху стало стучать и закладывать всех подряд, в том числе вообще в его делишках незамешанных, как я, Олег, Оля и ещё человек 80. Мы с Андреем узнали об этом уже в Варшаве от Марины Юльевны Хмельницкой и Юзика, которые возглавляли нашу группу. Я никогда не сомневался в их порядочности, но всё равно, узнать, что Хмельницкая ультимативно заявила ректору, что если я и Андрей не поедем, то и она не поедет - было невероятно. Хмельницкая смелый и прямой человек, но меру её смелости и прямоты я узнал именно в те дни, когда в Варшаве она и Иосиф Болеславович рассказали мне и Андрею предысторию этой поездки.
Так получилось, что все уже успели сфоткаться на загранпаспорта и сдать документы, а мы с Юзиком - два прохиндея - педагог и студент - нет. Юзик был весьма робок в житейских делах и не знал как быть. Времени оставалось - сутки. Я не так давно фоткался на Пушкинской улице и кокетливо задружился с молодой девахой-фотографом. Юзик же вообще не знал как и где успеть сделать фотки и жалобно спрашивал меня - не знаю ли я. Фотоателье, где в то время можно было сфоткаться на загранпаспорт, по всей Москве было единицы. На Пушкинской фоткали, это я знал точно и предложил Юзику ехать туда. Мы поехали, причем вечером, рискуя опоздать или не застать моей знакомой девахи. К счастью, успели и деваха была на месте. Юзик не умел общаться со служителями соцкультбыта, я же обожал заводить разговоры, превращая их в театральные сценки. Я объяснил девахе аховость нашего положения и умолил её нас сфоткать и как можно быстрее проявить плёнки. Всё было сделано и наутро мы должны были забрать готовые фотографии, так что мы с Юзиком успевали всё сдать в последний день.
Мы вышли из фотоателье, было морозно, шел снег. Юзик, зябко поёживаясь, робко предложил мне прямо сейчас отметить "это дело" у не дома на Грузинах. Не то чтобы я был непьющий, отнюдь, но я знал, как Юзик умеет отмечать, знал, что наши с Юзиком способности были несопоставимы. Но как я, студент, мог отказать своему педагогу?!!! Я был польщен. Мы направились в Столешников, затоварились водкой и поехали к Иосифу Болеславовичу домой. Оба были голодны, оба продрогли. Жена Юзика - цирковая акробатка - в те дни была на гастролях, Юзик оставался один, у нас были развязаны руки...
В стряпне Иосиф Болеславович был так же беспомощен, как и в общении с работниками сферы услуг. Он ввёл меня в просторную кухню своей квартиры в элитном кирпичном доме, попутно спрашивая - умею ли я готовить (хахаха!!!), распахнул холодильник и сказал - По-моему тут должно быть кое-что для закуски... Продолжение следует
Journal information